Я выкрашу тебя в свой цвет
Мы с Варей болеем уже почти неделю. При том, что с кашлем она у меня вообще никогда не болела. Но вот он садик, привет, инфекции, прокачиваем иммунитет. Честно выполняли назначения дежурного врача, но что-то пошло не так и Варя просто начала захлебываться по ночам. Записались к участковому. Смотрю – о, опять новый. Мужик какой-то. Ну, ок, почему бы и нет.
Утром кое-как разбудила дитятко. Кое-как эту сонную тушку докатила до поликлиники. Заходим в кабинет. Там сидит тетка медицинской наружности и юная субтильная девушка со стрижкой боб. Глазищи голубые огромные, ручки тонкие. И масочка на лице.
Я, неловко шаркая ножкой, говорю, мы не ошиблись случайно, у нас тут должен быть новый терапевт, да и кабинет новый, мы непривычные.
На что «девушка» мне кивает и говорит – ага, проходите, вы ко мне. Меня запоздало озарило: это не девушка. Это наш новый педиатр Иван Сергеевич. Он только что выпустился из мединститута.
Слово за слово, все рассказали. И настало время осмотра. Моя смотрит волком и я понимаю, что сейчас бомбанет. И тут у нас случается такой диалог, почти шептом:
- Вы песню про синего трактора знаете?
- В смысле?
- По полям, по полям
- *что бл?!, написано на его лице*
- Надо тихонечко напеть, иначе она разорется и вы ее не сможете толком осмотреть. Если, конечно, у вас не восемь рук.
Он мне не поверил. Потянулся со словами «открой ротик, скажи АААА».
Она сказала. Она так зарядила свое ААА, что ее слышали даже уборщики в подземном метро. Потом торжественно повалилась на пол и устроила праздник червя. Врач стоит, смотрит на меня. Я понимаю, что у него трясутся руки.
- Если вы плохо поете, я никому не скажу, - и начинаю сквозь зубы, ловя убегающую Варю, петь песенку.
Подключается дама медицинского вида. Мы уже вдвоем поем. Иван Сергеевич не сдается. Стоит, смотрит и не поет.
Кое-как поймали мое чадо, успокоили. Потом с воплем «дай сюда, я сама буду доктором» - и нет, это не мои слова и не я научила – она отнимает у доктора стетоскоп и начинает ему показывать, как правильно слушать «дышите-не дышите». Он соглашается с ней. С ней даже папа соглашается, чего уж там.
У врача все еще трясутся руки, но потихоньку его отпускает. Он четыре раза назначает нам лекарства от температуры, хотя температуры у нас нет уже пять дней. Потом пишет кривым почерком что-то на бумажке и говорит: вот это пить, тут ингаляции делать, это в нос прыскать.
Я смотрю на бумажку, держа извивающуюся Варю на боку, и говорю: «А теперь то же самое, но печатными буквами и с указанием дозировки».
Он хлюпает носом, но идет переписывать свои назначения.
Мы были первыми пациентами у него сегодня. Думаю, к вечеру он все-таки выучит хотя бы одну детскую песню.
Утром кое-как разбудила дитятко. Кое-как эту сонную тушку докатила до поликлиники. Заходим в кабинет. Там сидит тетка медицинской наружности и юная субтильная девушка со стрижкой боб. Глазищи голубые огромные, ручки тонкие. И масочка на лице.
Я, неловко шаркая ножкой, говорю, мы не ошиблись случайно, у нас тут должен быть новый терапевт, да и кабинет новый, мы непривычные.
На что «девушка» мне кивает и говорит – ага, проходите, вы ко мне. Меня запоздало озарило: это не девушка. Это наш новый педиатр Иван Сергеевич. Он только что выпустился из мединститута.
Слово за слово, все рассказали. И настало время осмотра. Моя смотрит волком и я понимаю, что сейчас бомбанет. И тут у нас случается такой диалог, почти шептом:
- Вы песню про синего трактора знаете?
- В смысле?
- По полям, по полям
- *что бл?!, написано на его лице*
- Надо тихонечко напеть, иначе она разорется и вы ее не сможете толком осмотреть. Если, конечно, у вас не восемь рук.
Он мне не поверил. Потянулся со словами «открой ротик, скажи АААА».
Она сказала. Она так зарядила свое ААА, что ее слышали даже уборщики в подземном метро. Потом торжественно повалилась на пол и устроила праздник червя. Врач стоит, смотрит на меня. Я понимаю, что у него трясутся руки.
- Если вы плохо поете, я никому не скажу, - и начинаю сквозь зубы, ловя убегающую Варю, петь песенку.
Подключается дама медицинского вида. Мы уже вдвоем поем. Иван Сергеевич не сдается. Стоит, смотрит и не поет.
Кое-как поймали мое чадо, успокоили. Потом с воплем «дай сюда, я сама буду доктором» - и нет, это не мои слова и не я научила – она отнимает у доктора стетоскоп и начинает ему показывать, как правильно слушать «дышите-не дышите». Он соглашается с ней. С ней даже папа соглашается, чего уж там.
У врача все еще трясутся руки, но потихоньку его отпускает. Он четыре раза назначает нам лекарства от температуры, хотя температуры у нас нет уже пять дней. Потом пишет кривым почерком что-то на бумажке и говорит: вот это пить, тут ингаляции делать, это в нос прыскать.
Я смотрю на бумажку, держа извивающуюся Варю на боку, и говорю: «А теперь то же самое, но печатными буквами и с указанием дозировки».
Он хлюпает носом, но идет переписывать свои назначения.
Мы были первыми пациентами у него сегодня. Думаю, к вечеру он все-таки выучит хотя бы одну детскую песню.