И вокруг него все вертится. Я его несколько раз видела: чуть смуглый, с голубыми глазами, пушистыми угольно-черными ресницами, с дорогой колонкой и, кажется, айфоном. Выходит во двор, к своим придворным. Ему около 11 лет.
Все девичьи вздохи, чаяния и ссоры во дворе – про Демида. Как-то девочки очень громко обсуждали, что, мол, какое несчастье, он не вышел погулять. А с кем погулять? А кто ему нравится? А с какой девочкой чаще переписывается? А это по-настоящему любовь или так, гуляют?
Мой муж, который как раз в это время присматривал за в песочнице Варей, пришел домой в культурном шоке. Говорит, они ж пигалицы, какая любовь?
Ну, муж, какая, отвечаю. Обычная, человеческая, подростковая. Некоторые в 14 уже рожают и не одного, а ты спрашиваешь. Ты старый просто уже. Он мне ответил, что, наверное, он со школы сразу старый был.
И есть тут какая-то щемящая тоска, вот правда. И я еще со школы уже старая была. Потому что не разрешали, потому что не с кем было поговорить о своих чувствах, потому что все подружки жили около школы, а я далеко в другом районе. И время, ценности и условности были другие. И вся вот эта влюбленность детская как-то мимо меня прошла класса до 10, пока в нашу школу не перевели мальчика по имени Саша (который нынче совсем не Саша, а заматеревший дядька Алекс, что живет а ЛА, продюссирует какие-то группы на собственном лейбле и точно не собирается на встречу выпускников).
А сегодня утром мы отвели Варю в садик. Перед нами шли два мальчика и обсуждали: «Вот вчера во дворе пацаны не давали играть. А вышел Демид, и он как киборг, со всеми разобрался».
Муж хмыкнул и сказал: «Имя-то какое знакомое». «Ага,» - улыбнулась я ему в ответ. – «Все чики его. И не только чики».